Звучат первые аккорды песни «Дивный новый мир». На большом экране – аппетитные девушки в купальниках, море, солнце и песок.
– Хороший сняли клип! (Общий смех). Группа довольна, журналисты недоумевают. Но неполадка быстро устранена и теперь уже настоящий клип демонстрируют публике.
Глава первая, в которой группа удивляет журналистов тем, что не знает фамилии режиссера своего клипа.
Роман Рябцев:
Этот клип мы сняли давно, долго монтировали-перемонтировали, режиссер очень дотошный и въедливый, доводил его до совершенства. Зовут его Edward 209, его фамилию не знают даже на Ялтинской киностудии, где проходили съемки. Он снимал клипы для западных звезд: Paradise Lost, In Strict Confidence, Attriction, Bjork. Нас нашел сам. Предложил работать. Мы выслали ему песню. Он предложил рисунки - раскадровку, идею костюмов. Сценарий клипа был только у него в голове.
Матвей Юдов:
Кадр, где мужчина разворачивает шар, который принес из роддома, – это не постановочная съемка, актер не знал, что будет, его удивление искренне.
Роман:
Мы отснимались три дня, а потом он без нас еще что-то снимал. Например эту сцену с бабушками я вижу впервые! Сейчас мы хотели бы его найти, продолжить сотрудничество, но не можем. Он опять куда-то пропал. Человек-загадка мирового масштаба!
– Что символизирует шар в клипе?
– Шар символизирует новый мир, яйцо, зародыш. Это одно из толкований. В будущем можно будет выпустить делюкс бокс-сет и устроить между поклонниками конкурс на лучшее объяснение, что это значит. А вообще я толкования я не очень люблю, как песен, так и визуальных образов. Главное – сочинить шараду, пусть потом все разгадывают. Это, в принципе, идея всего нашего творчества.
К клипу прилагается два сингла: «Дивный новый мир» и английская версия «Brave new world» – дуэт с вокалистом шведской группы Elegant Machinery Робертом Энфорсеном, записанный во время его визита в Москву. Я очень быстро написал текст, и получилось неплохо.
Глава вторая, в которой рассказывается о пользе коллективного творчества.
– Как распределились обязанности между членами группы на новом альбоме?
– На этом альбоме все песни написаны мной, инструментальные какие-то вещи, композиции делал Матвей, одну песню написал Людвиг Ван Бетховен, одна песня – Игоря Журавлева из группы «Альянс». А по аранжировкам, по студии мы работаем вместе. Чем дальше, тем больше.
На следующем альбоме, который мы сейчас записываем, есть уже авторские произведения Алексея Савостина и Матвея Юдова. Разгружают меня – мой композиторский мозг! Матвей – специалист по выдумыванию адовых бэк-вокалов, каких-то патчей, которые на концерте воспроизвести невозможно будет совершенно невозможно, обработки голоса, которые бы мне в голову не пришли. Файлы пересылаются друг другу, работа идет быстро.
– Как изменилось звучание по сравнению с предыдущими альбомами?
– Звучание меняется в первую очередь благодаря новым технологиям, простите за каламбур (смеется). Те вещи, которые раньше можно было сделать путем каких-то невероятных усилий, сейчас делаются раз-два и все. В песне «Ночной прохожий», я только и сделал, что наиграл гармонию, гитару и бас, все остальное сделал Леша, и вместе получилось очень страшно и готично. Песню «Латекс» сделал я, Матвей ее довел до ретро-безумия.
В первом альбоме «Технологии» были я и Величковский, мы песен друг друга не касались вообще. Он делал свою, я делал свою. Сейчас у нас коллективное творчество.
Матвей:
– В новом альбоме все песни стилистически очень отличаются друг от друга по сравнению с 91-93-м годом – там все песни были выдержаны в одном ключе. Тот материал, что мы сейчас записываем, еще более неоднороден.
Роман:
Есть песня, которую я спел, но мы не знаем, что с ней делать, там какое-то регги получается (смеются).
– Владимир, скажите, содержит ли песня «Саморазрушение» эротический заряд или нет? Если да, то благодаря чему: словам или вашему исполнению?
Владимир Нечитайло:
Да безусловно эротический заряд, что я могу сказать! (смеется). Водка, секс и рок-н-ролл – это же и есть саморазрушенье.
Когда я исполнял эту песню в студии, мне нравилась она внутренне, я через нее делал определенный посыл, возможно, он дошел до публики.
Глава третья, в которой Владимир Нечитайло признается в любви к Питеру.
– Почему презентация нового альбома проходит не в Москве, а в Питере?
Владимир:
Любой старт, любое начинание наше происходило в Питере: и клипы мы наши начали демонстрировать на петербургском телевидении, и концерт у нас самый огромный был в Питере, и питерская публика весьма благосклонна к «Технологии», она воспринимает наше творчество иначе, чем, скажем, регионы.
Я, собственно, сам - питерец. У меня бабушка живет на проспекте Ветеранов. У меня мама пережила блокаду. До десятилетнего возраста я жил в Петербурге. Отец мой заканчивал военно-медицинскую академию здесь, потом его перевели в Москву.
Роман:
Возможно, наша музыка больше соответствует образу холодного северного города, чем жирной, купеческой Москвы. Я очень люблю Москву, но в плане культурной жизни Москва очень заевшаяся и перекормленная, очень инертная. Люди привыкли, что каждую неделю столько событий, что им уже лень куда-то ходить.
Глава четвертая, в которой раскрывают секрет воссоединения «Технологии».
– Что послужило причиной тому, что вы снова решили работать вместе? Чисто меркантильные причины или все же присутствовала какая-то мистика?
Роман:
«Мистические деньги» (смеются).
Мы все не бросали это дело. Был вал воссоединений групп, игравших в 80-90-е годы. Я, исполняя песни «Технологии», играя свое сольное творчество, сталкивался с тем, что народ просил спеть то, другое, третье. А я говорил: «Ну как я могу петь? Это Вова пел…» И те песни, которые мы вдвоем исполняем, те же «Нажми на кнопку» или «Полчаса», они теряют в моем исполнении, они написаны для дуэта, они должны исполняться дуэтом. Те, которые Вова один пел, тоже звучали убого. Вот, сошлись два убожества…и получилось хорошо (смеются).
И это своего рода реакция была с моей стороны на два момента. Во-первых, на общение с людьми в Сети. Когда появился интернет, я, движимый адским чувством тщеславия, набрав в поисковике «Роман Рябцев» и найдя 15 тысяч ссылок, очень удивился, нашел любительский фанатский клуб, начался общаться с народом, народ меня всячески подбивал: «давайте, мол, воссоединяйтесь». Не то, чтобы я повелся, а просто увидел, что есть много людей, которым это надо.
Во-вторых, наш переизданный старый материал разлетелся бешеным тиражом. Я подумал: раз это востребовано, почему бы не делать это дальше.
– «Танцы на воле», которые выступают с вами в качестве гостей, воссоединились только для этого концерта или тоже – надолго?
– Надеюсь, что они всерьез отнесутся к тому, что воссоединяться – это хорошо. Ребята вместе не играли уже больше 10 лет. Они, конечно, волнуются. Группа заводная, мощная. Нам нравится всем, поэтому в качестве гостей, я думаю, что они оптимальны для нас на данный момент. Мы на концертах тоже звучим сильно тяжелее, чем раньше.
– А группа «Био»? Что с ней сейчас?
Матвей:
Александр Яковлев и Алексей Павлов записывают что-то, в ближайшее время альбом у них выходит. Старые альбомы переиздаются. Яковлева, кстати, тоже мы насильно вытащили на сцену. Это было на «Майском громе» в 2005 году. С тех пор он вернулся в музыку.
Глава пятая, в которой «Технология» говорит о своих музыкальных пристрастиях.
– В одном из интервью вы заявили, что заняли нишу синти-попа в России, и у вас почти нет конкурентов. Кого из молодых вы можете выделить, и есть ли будущее у синти-попа?
– Групп интересных много. У меня последний месяц по кругу крутиться альбом группы «Ландыши»; те же Digital Machine, которые выпустили новый сингл, я даже на гитарке у них там поиграл в одном месте; "Реквием по FM"…
Есть такие группы, у которых мне нравится и музыка, и как люди поют, но саунд у них какой-то сырой, непрофессиональный. Наша беда в том, что в отличие от Германии, например, нет продюсеров, которые бы всем этим занимались. Продакшн отсутствует совершенно. Каждый пытается сам на компьютере ковыряться вместо того, чтобы пойти к профессионалу, чтобы он все сделал красиво.
– Какие группы вы слушаете сами, на каком последнем концерте были?
Матвей:
Мы не слушаем только кантри, R’n’B и шансон, а ко всему остальному относимся лояльно.
Роман:
Последний концерт, на который мы сходили, был Петер Хэппнер. Очень понравилось. Он завел московскую публику. Но чаще всего получается так, что любимые исполнители, на которых хотелось бы сходить, приезжают тогда, когда мы уезжаем на гастроли. Никто на выходных не выступает! Так мы пропустили очень много всего. Вот на SPARKS еще удалось вырваться в промежутке между двумя гастролями.
Глава шестая, в которой Роман кается в том, что делал «мерзкую попсу».
– Вы могли бы записать дуэт вместе с кем-нибудь из эстрадных исполнителей?
Владимир:
Мы были на одной сцене с Эдуардом Хилем. Он услышал нашу обработку песни «Монтажники» и воскликнул: «Как здорово вы это сделали!»
Роман:
Да, я вот мерзкую попсу делал, получалось (смеется). «Белые кораблики» – на моей совести продакшн. И вообще, Карина и группа «Подъем» – это все моя работа.
– Могли бы вы поработать с Димой Биланом, к примеру, с певицей Максим?
– Вряд ли. Во-первых, присутствует некая идиосинкразия к их творчеству. Во-вторых, работа в студии отличается от работы на сцене. В сборных концертах мы играем, да, на одной сцене. Но Дима Билан, я думаю, мало участвует в процессе сочинения, даже совсем не участвует. Есть, говорите, собственные тексты, музыка? У кого? У певицы Иван…Максим?.. У Максим Максимыча Исаева…(смеются) Нет, я бы не смог работать, я б смеялся постоянно… У меня мурашки по коже, когда я ее слушаю.
Матвей: так это же хорошо)
Роман: Не в том месте, Матвей!
Из попсы у меня не вызывает отторжения Лера Масква, мне приятны ее песни, группа «Чили» тоже забавна, хотя петь про «Странные танцы»… ну ничего, будем считать это данью уважения.
Глава седьмая, в которой Роман предрекает будущее российской музыки.
– Последние пятнадцать лет в России одна музыкальная волна сменяет другую: сначала была хип-хоп-волна, потом волна нью-металла, альтернативного рока, потом R’n’B, потом электронной музыки. Как вы думаете, какой стиль станет популярным после, за каким музыкальным направлением будущее?
– R’n’B – искусственно навязанный стиль, на мой взгляд. У подростков, которые слушают музыку из телефона, его не услышишь. Хип-хоп и металл более искренние, мне кажется. А когда рекламируют R’n’B – рингтоны, я не понимаю, о чем идет речь? Как это наиграть?
Рекорд-лэйблы у нас в стране не имеют никакого влияния, в отличие от Запада, где они завязаны с музыкальными каналами, радиостанциями, это одна большая индустрия шоу-бизнеса. У нас все сами по себе. Развитие музыкальных вкусов идет не сверху, не от рекорд-лейблов, а с низов. В Интернете популярны совсем не те исполнители, что по телевизору. Например, Петр Налич, который взорвал сеть своим «Гитар», из какого-то подполья, непонятно откуда появился, теперь концертирует в Москве чуть ли не каждую неделю.
Рано или поздно все придет к тому, что CD как носитель умрет вообще, будут продаваться только шикарные бокс-сеты, с майкой, с постером и т.д., чтобы поставить на полку, как книжку и любоваться. А вся музыка будет продаваться через Сеть.
В 89-ом году газете «Я – молодой» я прогнозировал развитие музыки, Интернета и технологий, к 2005 году все мои предсказания сбылись стопроцентно.
Сейчас я отслеживаю в числе прочего все эти копирайтные войны, потому что меня это касается и как производителя, и как потребителя: с одной стороны, мне хочется, чтобы нашу музыку не воровали, а покупали, с другой…
…хочется воровать чужую музыку, а не покупать (заканчивает Матвей. Все смеются).
– Да нет, просто хочется иметь возможность перед тем, как купить какой-то альбом, послушать его в Интернете. Есть такая практика: выкладывать альбом бесплатно, как например, это сделали Radiohead, и предлагать тем, кто качает, платить за него, сколько не жалко.
Возвращаясь к направлениям, скажу, что десять лет назад еще нельзя было представить собирающую стадион дискотеку 80-х-90-х, сейчас – пожалуйста. Все идет по спирали, и лет через десять снова и хип-хоп будет моден, и металл. В кризисные годы народ тяготеет к мрачной музыке, тяжелой, надо записать что-нибудь "готичное" (смеется).
Фото: Сергей Армодин.
